Вадим Россик - Блеск тела
– Смотри, Алёна, не потеряйся. Попутаешь, как на заправке.
Морковка беспечно отмахнулась от него:
– Я вас по бейсболкам узнаю, мальчики. Вы только их не снимайте.
– А деда Брюсли?
– По лысине. У него на голове пять волосинок осталось.
Дед Брюсли возмущенно посмотрел на Морковку, пригладил ладонью пять коротких седых спиралек на макушке, но промолчал. Дослушав до конца «Посмотри, какое лето», продавщица выключила радио, вышла вместе с покупателями на крыльцо и заперла свою избушку на курьих ножках об одном окошке большим ключом. Потом все направились к микроавтобусу, в котором скучали Миша-Манучехр, Доброе Утро и Манчестер.
– Чего вы так долго? – нетерпеливо спросил Доброе Утро, когда пассажиры расселись по местам. – Мне уже несколько раз звонила знакомая. Та самая, которая попросила отвезти дядю Васю в Москву.
– Ну вот! Началось в деревне утро. И что ей надо? – недовольно пробурчала Морковка. Доброе Утро пожал пухлыми плечами.
– Я ничего не понял. Связь очень плохая.
Продавщица вмешалась в разговор:
– У нас сотовый телефон нормально берет только на горушке за деревней. Возле кладбища. Туда даже участковый Пал Палыч бегает, когда начальству нужно позвонить.
– Это где источник с минеральной водой? – спросил дед Брюсли.
– Источник под горушкой. А на самой вершине телефон хорошо работает.
– Придется мне туда топать, – с кислым видом проговорил Доброе Утро.
– Наверное, и мне стоит с тобой пойти, – нерешительно сказал Очкарик.
– А тебе зачем? – удивился Доброе Утро.
– В «кулёк» позвонить. Предупредить, что на пересдачу не приду.
– Погоди раньше времени «очком» играть, – попытался успокоить Очкарика дед Брюсли. – До Москвы осталось всего четыре-пять часов хода. Если до вечера мою «ласточку» починят, то к ночи мы доберемся до столицы, переночуем у Морковкиной родственницы и завтра вернемся в Питер. В котором часу у тебя пересдача?
Очкарик вздохнул.
– С утра. Не успеем. Да я еще и не учил ничего.
– Учение непальских мудрецов гласит: «Жизнь не спросит, что ты учил. Жизнь спросит, что ты знаешь», – назидательно произнес дед Брюсли и посмотрел на Манчестера, который, пристроив голову на плечо Доброго Утра, тусклыми роговицами созерцал спину таджика Миши.
– Я ничего не учил, потому что у меня нет конспекта, – объяснил Очкарик.
– А почему у тебя нет конспекта, горе-студент? – тут же прицепилась к нему Морковка.
Очкарик снисходительно посмотрел на девушку.
– Его нет потому, что мне некогда было ходить на лекции.
– А почему ты не взял конспект у кого-нибудь из однокурсников? – не отставала Морковка.
Очкарик нервно поправил очки.
– Мне никто конспектов не дает. Они все противные.
– А почему ты не взял учебники в библиотеке? – не сдавалась Морковка.
Очкарик удивленно посмотрел на девушку и с возмущением сказал:
– Я считаю, что брать учебники в библиотеке – это нечестно!
– О, Господи! Это почему же?
– А зачем тогда лекции?
Логический круг намертво замкнулся. Морковка обессилено замолчала, отвернулась к окну, вставила в уши наушники. На время она ушла из этой реальности в бушующий мир говнорока. Миша врубил на полную мощность магнитофон и покатил по деревне, одним ухом слушая указания писклявой продавщицы, а другим – чудовищно назойливый родной напев.
6. В раю
Домишко Вадика Печенкина был такой старый и ветхий, что хотелось застраховать свою жизнь и здоровье, прежде чем в него входить. Мальчишник пел и гулял. Даже на улице была слышна протяжная застольная песнь, доносящаяся изнутри. Пьяные голоса нестройно выводили заунывный экспромт о том, как глухонемой Стенька Разин утопил в Волге персидскую сучку Анну Каренину.
Внутри домишко походил на кротовую нору и состоял из цепи маленьких темных комнатушек соединенных между собой узкими коридорами. В целом, все это создавало безнадежный лабиринт. Тем не менее, участники автопробега довольно скоро оказались в помещении, в котором происходило мероприятие. Первым уверенно шагал таджик Миша, за ним семенил дед Брюсли с коньяком и спорышем, а замыкал Манчестер, висящий на плечах Очкарика и Доброго Утра. Морковка отсутствовала. Она, ведомая продавщицей Верой, отправилась в соседний дом, где собрались бухаловские девчата пропивать свою подружку Дианку Перерослую.
В тесной комнате яблоку негде было упасть. В густом табачном дыму видно было плохо, но вошедшие все же разглядели длинный стол, стоящий посреди комнаты, разномастные стулья, собранные по соседям, деревянные скамейки, накрытые клетчатыми скатертями. За столом сидели люди, которые пели, пили, курили, орали, перебивая друг друга. Множество бутылок водки и «Бухаловки» служили украшением застолья. Водки явно было больше, чем пирующие могли перенести, поэтому общество нуждалось в подкреплении.
Во главе стола сидел жених Вадик Печенкин: маленький толстый деревенский парень с простым четырехугольным лицом. Его фигуру, напоминающую подушку, плотно облегал слишком модный черный костюм. На ногах диссонансом белели спортивные кроссовки. Чтобы жених не вздумал сбежать, с обеих сторон его надежно охраняли родственники Дианки Перерослой: участковый Пал Палыч Черноскутов – капитан артиллерии в отставке (соответственно глухой как тетерев) и старый Деркач – вытиран-танкист с парой медалей на потертом пиджачке фасона «прощай молодость». На всякий случай, седой как ковыль старик не выпускал из корявой руки строгую суковатую палку. Рядом с отцом сидел хозяин авторемонтного заведения Юрка Деркач – лопоухий, с крупным кадыком. Дальше жадно курил его помощник Иван Кальсонов – весь обескровленный, с широко раскрытыми от ненависти или выпитой водки, или от того и другого вместе, глазами. Вампир в чистом виде. Дед Брюсли даже непроизвольно обернулся на Манчестера. Сравнил. Иван Кальсонов выглядел хуже. За участковым гнездились три верных друга: Члек, Пукалов и Юфкин. Это они терзали слух и рвали душу всем, кроме Пал Палыча и Манчестера, фальшивым вокалом. В общем, вместе с таджиком Мишей и его пассажирами на мальчишнике собрались тринадцать человек, но если Манчестера не считать за человека, то двенадцать.
Миша-Манучехр сердечно пожал всем руки и показал на своих спутников.
– У ребят машина сломалась на трассе. Я их к тебе притащил, Юрка. Помоги, дорогой.
Юрка Деркач хотел что-то ответить, но Вадик Печенкин его опередил:
– О чем речь, Мишка? Конечно, Юрка поможет. Все поможем! Но не сегодня. Сегодня у меня мальчишник. В субботу навсегда теряю свободу. В рот компот! Значит, нужно незабываемо проводить молодость! Садитесь, мужики, с нами. Я угощаю!
Дед Брюсли вздохнул. Грубая действительность снова не предоставила выбора. Голос усталости коварно нашептывал, что пора обедать и отдыхать. Сдавшись, Дед Брюсли шмыгнул за стол. Вадик Печенкин передал ему блюдо с жареными курами, тарелки с оливье, картофельной толченкой, посыпанной луком и укропом, селедочкой. Дед Брюсли сразу почувствовал себя уютно. Такая грубая действительность ему понравилась.
Пока дед Брюсли примирялся с ситуацией, Очкарик и Доброе Утро усаживали Манчестера на продавленное кресло в самом темном углу.
– Что же вы друга-то за стол не пускаете? – спросил старый Деркач.
– Это мой дядя. Дядя Сережа, – залепетал Доброе Утро. – Его в машине укачало, поэтому он чувствует себя не очень хорошо. Ноги совсем отнялись. Пусть посидит в сторонке, оклемается.
– А ты налей дяде водочки для поправки здоровья, – радушно посоветовал старый Деркач. – Он враз и встрепенется.
– Дядя не любит водку.
– Тогда налей смородиновой настойки. Мать Вадика отчаянную настойку говнякает! На чистом спирту.
– Он не любит настойку.
– Ну, налей ему пива. Что-то же он должен любить?
– Наливай, братан, – поддержал старого Деркача молодой. – Пусть дядя чувствует себя, как дома.
Доброе Утро налил пива и поставил стакан на подлокотник кресла. Пока он возился с Манчестером, Очкарик уже вынул жвачку изо рта и приготовился к трапезе. Таджик Миша налил всем присутствующим водки.
– Пусть Мишка тост скажет! – стукнул палкой о пол старый Деркач. Таджик встал с рюмкой в руке.
– Наши старики рассказывают такую легенду. Однажды на Памире чабан пас отару овец. Высоко над ними в голубом небе парил орел. Он увидел овец, сложил крылья и камнем упал на самого большого барана. Орел схватил барана и понес его в свое гнездо. Чабан поднял ружье, прицелился, выстрелил и попал в орла. Гордая птица упала на дно самого глубокого ущелья, а глупый баран полетел дальше!
Миша звонко чокнулся с Вадиком и закончил:
– Так выпьем же за то, что бы орлы никогда не падали, а бараны никогда не летали! Дернули?
